У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…
А помню, старуха соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.
И часто, платок, натянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на неё насмотреться.
– Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь – уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь: чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю… меня ему жалко…
Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица,
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.
И сядет к огню в уголке своём тесном.
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…
Дай Бог ему отдыха в царстве небесном! –
И тихо вздыхала: – Жалел меня очень.
В ту пору всё это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой – тревога в нём стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, –
Как верно она про любовь говорила!

О господи! Все женщины мечтают,
Чтоб их любили так, как ты меня.
Об этом в книгах девочки читают,
Старухи плачут, греясь у огня.
И мать семьи, живущая как надо,
В надежном доме, где покой и свет,
Вздохнет, следя, как меркнут туч громады:
И все как надо, а чего-то нет.
Есть нежность, верность есть, но ежечасно
Никто коротких, трудных встреч не ждет.
Никто тебя за счастье, за несчастье,
Как зло, как наважденье не клянет.
Не довелось… Вздохнет, а тучи тают,
Горит закат на самой кромке дня…
О, господи! Все женщины мечтают,
Чтоб их любили так, как ты меня, —
Неотвратимо, с яростной тоскою,
С желаньем мстить, как первому врагу.
… Должно быть, я любви такой не стою,
Коль броситься ей в ноги не могу.

Боже, как они мелькают,
Эти вёсны, эти зимы!
Снова вьюжит, снова тает,
Снова мимо, мимо, мимо…
Разъяренный кросс по кругу,
Марафон необратимый, —
Друг за другом, друг от друга;
Поворот — и снова мимо…
И, наверно, взлет спирали
Был бы вовсе незаметен,
Если б век не проверяли
По деревьям и по детям.

Ох, я помню эти моменты.
вздох глубокий, горячий висок.
Кадры страсти на кинолентах,
сквозь рубашку набухший сосок.

Влажность губ твоих, вкус соблазна
И летит под ногами земля.
Запах нежности. Ты прекрасна!
Сердце бьется словами «моя».

От желания плавится тело,
Сладкий стон твой - божественный звук.
Моим разумом овладела
Подчинила блужданием рук.

Все реальное тает в движении,
Заниматься любовью с тобой -
Верх безумного наваждения!
Умереть и остаться живой!

Я забрела на озеро Любви.
На берегу присела, засмотрелась…
Оно звало: «Ныряй скорей, плыви!»…
За горизонтом солнце заалело.

А волны - изумруд и бирюза
Теплом нежнейшим берег омывали.
Их капельки - манящие глаза,
В глубины озера всё звали, звали…

Ах, как хотелось в озеро упасть,
Забыть потери прошлые, печали
И плыть в Любви, где только нежность, страсть,
Чтоб волны-руки ласково качали…

Уплыть в Любовь, не думать ни о чём,
Забыться… Надышаться… И поверить,
Что рядом тот, кто мне лишь наречён,
И трудно глубину Любви измерить…

Но я стою несмело в стороне,
Ступить в Любовь по-прежнему не смею!
Как одиноко и тревожно мне,
Я утону..., я плавать не умею...

Женщина любит слова -
Теплые, нежные, вечные.
Женщина в чувствах права,
Тайно надеясь на встречные.

Женщина любит глаза -
Ясные, верные,страстные,
Чистые, как образа,
Близкие, даже опасные.

Женщина любит дела,
Те, что зовутся поступками,
Чтоб, закусив удила,
Не побираться уступками.

И безответно, порой,
Без ожиданий несбывшихся.
Он для нее, как герой
Тайн, для нее лишь открывшихся.

Женщина любит душой,
Чувствами светлыми, ясными,
С этой Любовью большой
Мир наш добрее, прекраснее.

Настоящее счастье гнездится в простом:
В том, как он каждый вечер приходит с работы,
Как она наполняет уютом их дом,
И как вместе они каждый вечер субботы.

Как она беспокоится, ел ли в обед,
Как ему интересно, о чем она пишет,
Как она разрешает не выключить свет,
И как он соглашается сделать потише.

Как они строят планы на день и на год,
Как они иногда не мешают друг другу,
Как все в общем и целом неспешно идет
По однажды легко заведенному кругу.

Что же в этом чудесного? Это же быт!
Здесь кастрюли гремят и скрипят половицы.
Да, но именно здесь и возможно - любить
И друг друга читать - до последней страницы.

Я уже совсем большая
И умею хорошо
На пол прыгать с табуретки
И садиться на горшок.

Я уже совсем не детка:
Куклам суп могу варить.
Только мне не разрешают
Слово "жопа" говорить!

Стало с бабушкою плохо,
Как сказала я при ней.
Назвала меня дурёхой
(А сама-то не умней!)

А родители сказали:
"Как же так, с таких-то лет!"
А родители сказали,
Что такого слова - нет.

Я у зеркала стояла
Может, час, а может, два,
Даже ноги загудели,
Заболела голова.

Вижу четко, вижу ясно,
Ну какой же тут секрет!
Ведь такого не бывает:
Жопа есть, а слова нет...

Долго думала, гадала:
Может, я плохая дочь.
После этого скандала
Не спала совсем я ночь.

А наутро я решила:
Мел у брата попрошу
И на всех заборах крупно
Слово "жопа" напишу.